положил руку Тому на плечо. Он кивнул ему и, натянув очки, направился в театр. Он безошибочно понял, в чем нуждается их главная звезда. Пара минут и пара глубоких вздохов до начала спектакля сотворили волшебство и заставили Тома зайти в зал. Он в очередной раз отметил, что взять билеты на места подальше от сцены было отличной идеей. В первом ряду даже его грим оказался бы бессильным. Здесь же Тома никто не узнает.

Новая волна паники настигла его, когда он ступал по главному проходу в поиске своего места. Усевшись, Том отметил, что тучный мужчина перед ним увеличивает его шансы быть незамеченным. Том огляделся по сторонам, но не увидел Ричарда, Джека и Джуд. Он заметил только Алана, который, словно подсвеченный софитами, бегал глазами по занавесу и ожидал появления Дилана. Он с нетерпением бы запусти пару стульев в сторону подлеца, но Том запретил бросаться даже помидорами. Однако никто не запрещал ему сжигать неприятеля злым взглядом и однажды перекинуться парой слов в темном переулке. Свет погас, окончательно накладывая на них тень маскировки. Плотный занавес медленно раздвинулся, открывая декорации. Том не мог не похвалить художников.

«Какое будущее ждало бы меня, если в один прекрасный день Ричард и Джек не стали настаивать на прослушиваниях? Мы с Диланом обменялись ролями и местами в театре. Он пришел бы посмотреть на мой дебют или грыз бы ногти дома под ложным предлогом? Жизнь не перестает меня удивлять. Конечно же, фраза Шекспира, что весь мир – театр, уже банальна и изъедена молью, да вот только не в моем случае. Сейчас, сидя и слушая вступительную песню, я проникаюсь его словами. Эти сотни людей в зале чуть ли не с открытыми ртами наблюдают за выверенными движениям, стоит признать, отлично сыгравшейся труппы. Для зрителей мюзикл – лишь выступление на пару часов. Раз, и он закончился. За пределами старинного здания будут разговоры об улыбке понравившегося актера, испорченном костюме, ценах на такси, признаниях в любви и ненависти, обо всем том, чем полнится мир. А что я? Мой личный мюзикл начался с появления магнитофона в жизни и закончится моим последним вздохом. Для них музыка – это наушники, плейлист в Спотифай, случайная песня в кафе или концерт, уличный бродяга с расстроенной гитарой. Что значит музыка для меня? Она и есть моя жизнь. Она не исчезает ни на секунду. Дилан пытался отобрать у меня музыку, но потерпел крах».

Постановка началась по сценарию, который Том знал наизусть. Наверное, каждый в зале смотрел ее тысячу раз. Восхищало качество подобранных актеров. Режиссер, с которым Тому так и не удалось плотно поработать, относился к работе серьезно. Совсем не верилось, что перед зрителями кучка людей, которым нет и двадцати пяти лет. Уверенные, четкие движения, улыбки, взгляды, точные в эмоциональном посыле. Том, не привлекая внимания, повернулся на месте, отмечая рекрутов из других театров, университетов и команд. Они уже казались Тому своими людьми. Некоторые из них предлагали отличные места в колледжах и университетах, особенно после победы на национальных. Теперь стало понятно, почему Дилан рвался на постановку всеми силами. Без образования сюда попадали лучшие, а уж кому идти дальше – решит кучка влиятельных людей. И все же Том не так представлял свой путь…

«Я вот что думаю… Жизнь – такая непостоянная штука. Смотрю я представление и лишний раз убеждаюсь в этом. Она может уничтожить и воссоздать что угодно. Любовь и ненависть. Боль и счастье. Жизнь отбирает незаменимых людей. Кто-то уходит навсегда, а кто-то переезжает на другой конец мира. Редкие звонки или теплые воспоминания о солнечных июльских деньках на крыльце дома с какао. Я знаю… Нет! Я уверен, у моих друзей все получится. Джека ждут-не дождутся его звезды, восторг от постижения не только физической, но и сакральной сути космоса. Его путь тернист, однако за ним сотни миллионов маленьких сияющих надежд, которым суждено сложиться в карту прекрасной жизни. Ричард… Мой дорогой шпион, ковбой, воин-орел, рыцарь и много кто еще! Настанет день, и ты уже не будешь цеплять привычки и повадки из других книг, придет время погрузиться в собственный невероятный мир. Тебе суждено всегда быть странным и от этого не менее любимым. Я не боюсь момента, когда свет ночного неба потянет к себе Джека, а слава и успех поманят пальцем Ричарда. Они всегда будут рядом».

Появление в постановке Дилана вызвало… ничего. Том удивился собственным ощущениям. Предположения, страхи, тысячи эмоций и мыслей, крутившихся роем в голове, разлетелись кто куда. Тот самый парень, который растоптал его веру в себя, казался незнакомцем. Одним из случайных прохожих. Дилан играл хорошо. Том не собирался вешать на него ярлыки и предубеждения даже после всего произошедшего между ними. Вокал и подготовка Дилана тоже не подкачали, но как бы Том ни старался, не смог зацепиться за эмоциональную составляющую. Он раз за разом пытался поверить происходящему на сцене, почувствовать мурашки, вдохновение, и все никак. Для начинающего актера Дилан справлялся прекрасно, и, наверное, многие критики оценят его по достоинству. Том смотрел на общий танец, он вызвал улыбку. Все взгляды, ухмылки он видел и не один раз. Неужели их прошлая дружба – лишь неплохо отрепетированный спектакль? Том поражался, какая пропасть залегла между Диланом и Аланом.

Когда свет потускнел, Том понял, время пришло.

«И если для Дилана все это спектакль, то для меня – жизнь».

Девушка, играющая Марию, вышла на балкон, и под ним тут же появился Дилан. Сейчас должна была начаться одна из самых долгожданных партий в спектакле. Том наконец-то почувствовал мурашки, когда скрипки начали выводить узор мелодии, погружая зал в восхищение и оцепенение. Когда началась партия девушки, дрожь и нетерпение поразили тело Тома, словно прямое попадание молнии. Люди охали и ахали от красоты голоса, и никто не посмел бы не согласиться. Однако, когда Дилан набрал воздух в легкие и собрался к ней присоединиться, Том резко подскочил на своем месте. Ричард включил переносную колонку с отвратительным шипением, поэтому Дилан застопорился. Каждый обратил на Ричарда свой взгляд, и немаловажную роль в этом сыграла его странная одежда. Охранники двинулись к нему, приняв его за очередного больного. Да вот только Дилан, ставший таким же бледным, как и его цвет волос, узнал гостя. Его голова, будто у плохо смазанной марионетки, повернулась на еще одного вставшего человека. Они встретились взглядами. Улыбка Тома сияла добротой и нежностью. Назло всему, назло Дилану. Он громко вздохнул.

– И нет ничего для меня, кроме Марии, – запел Том.